Марта..

Марта с Леной сидели на кухне за круглым стеклянным столом, и пили вино. Красное. Вкус у него был немного терпкий и чуть более сладкий, чем хотелось. Но это только поначалу так казалось. А потом смешалось все в желудке вино, сыр, фрукты и стало все равно.

-Лен, ну ведь ты же умная женщина. Марта пристально и печально смотрела в лицо подруге. Ну что с тобой происходит? Вроде бы пятый десяток давно разменяла, а все мечтаешь, мечешься, страдаешь, загоняешь себя в депрессии. Когда жизни-то радоваться начнешь?

-Не знаю. Ленка вздохнула так тяжело, что, казалось, душа вот-вот вырвется наружу. Но нет обошлось. Мне раньше и самой казалось, что все эти поиски, тоска, усталость от жизни и апатия не более, чем затянувшийся переходный возраст.

-Да ладно тебе, надулась хозяйка сама знаю, что диагноз запоздалый. А жаль! Так хоть можно было надеяться, что все это само-собой рано или поздно пройдет.

-Знаешь, Марта демонстративно скривила губы, мне тебя даже утешать не хочется. Ты же сама во всем виновата: никуда не выбираешься, ни с кем толком не общаешься. Была у тебя пара-тройка приятелей и тех разогнала. Сидишь то дома, то на работе и тихо всех ненавидишь. В первую очередь себя.

-Ты понимаешь, в чем дело, Лена поставила локти на стол и подперла голову, которая стала вдруг болезненно тяжелой, мне все это невероятно скучно. Тоскливо и одиноко что с сослуживцами, что с мужем, что с его друзьями, что с моими бывшими знакомцами. Не имеет значения, кто рядом давний приятель или сосед по креслу в самолете: я их не ощущаю. Все, что чувствуется в присутствии людей это пустота, пропасть, бездна и головная боль до тошноты. В общем-то, и без них все то же самое. Зачем же народ лишний раз своей дикостью травмировать? Мне одной спокойней.

-Ну и дура же ты, Ленка. Марта вздохнула и ласково положила свою ладонь поверх руки подруги. Что, и со мной тебе так же плохо?

-Нет, что ты, не задумываясь, соврала Ленка с тобой все в полном порядке. Даже лучше. Только ты меня и понимаешь. Она снова с надрывом вздохнула.

-Да ладно сказки рассказывать. Марта засмеялась, убрала руку и схватила бокал. Давай уж лучше дальше пить. А то, несмотря на твои попытки что-то мне объяснить, без пол-литры ни черта не разберешь.

Лена освежила вино в бокалах и с трудом подняла свой, показавшийся вдруг неимоверно тяжелым.

-За что? Марта игриво подмигнула. За нас с тобой?

-Вот еще, фыркнула Лена только этого не хватало! Пьем за Весну. Не знаю как ты, а я ее уже просто кожей чувствую. Или носом. Сложно сказать. Одним словом, за нее. Может, хоть она что-нибудь да изменит.

Подруги выпили. Лена снова наполнила бокалы и убрала пустую бутылку со стола.

-Это что, все? Марта подняла бутылку с пола и заглянула в горлышко. А я еще совсем даже трезвая.

-Слушай, ну не будь ты ребенком. Ленка рассмеялась: так комично выглядела взрослая, довольно пышная, дама, которая обзавелась вдруг манерами Винни-Пуха. Чего-чего, а этого добра в доме сколько угодно.

-Тогда порядок. Марта вернула бутылку под стол и, обретя вновь вполне серьезное выражение лица, посмотрела на подругу. Так как насчет откровений?

-Ты о чем? Я же тебе и так все как есть выкладываю. Честно говоря, больше никому такого бреда не расскажешь: подумают еще, что у тети не все дома. Ну, или крыша поехала. Или тараканы в голове завелись. Или как там еще

-Фу, Лена, Марта насупилась прекрати выражаться как извозчик. Хотя вряд ли бедные извозчики оперировали такими неопрятными словосочетаниями. Я не о том, как ты себя в обществе чувствуешь. Про это тебе уж точно лишний раз лучше промолчать. Я спрашиваю что происходит? Ты, надо сказать, сегодня хуже, чем обычно.

-Что значит хуже? изумилась Лена.

-Да чувствуешь ты себя хуже. Болит, может что-нибудь? Может, печень опять? Слушай, ты б не пила тогда, а?

-При чем тут печень?! Не к месту разозлилась Ленка. Плевала я на нее. Понимаешь, мне совсем-совсем тоскливо в последнее время. Раньше физическое присутствие людей хоть как-то согревало. И чувства были. Пусть только к одному человеку. Пусть он всегда был далеко. Но были же. А теперь пусто совсем. Как в склепе.

-Бедный твой муж. Марта расстроено смотрела на Лену. Ведь не плохой мужик: не пьяница, не бабник, не пропащий. А ты ему такую жизнь устраиваешь впору повеситься. И как только он с тобой живет?

-Да пусть не живет. Раздраженно огрызнулась она. Я ему давно об этом говорю. Так нет же привязался как банный лист.

-Человек тебе предан, серьезно сказала Марта так что в этом плохого? Таким отношением не разбрасываются.

-Предан мне? Ленка скорчила ужасную гримасу Да не мне, а всему тому, что я за эти чертовы годы семейной жизни в дом приволокла. И тому, что еще смогу добыть. До старости. Марта, ты хоть пойми. Меня пустили, как свинью на колбасу, на решения бытовых проблем: квартира, машина, деньги. А мне на это наплевать!

-Да ладно врать-то. Не бывает так. Марта недобро прищурилась.

-Бывает! Ленка вспыхнула вдруг от злости. А потом неожиданно всхлипнула. Я ребенка родить хотела. А он нет, давай то сначала, потом это. Все. Поздно теперь. Не успела. Впустую время ушло. Зря. И знаешь она перешла на заговорщический шепот я чувствую, как сливаюсь с ним в одно, вижу себя в нем как в зеркале: он неудачник, и я неудачница, он бесталанный и я туда же, он серая мышь и я еще серее.

-Стой ты, хватит уже. Марта поморщилась и даже отвернулась нашла себе козла отпущения. Давай теперь все грехи мира валить на ближнего своего, да?

-Да нет, конечно. Ленка потухла, ни на кого я валить ничего не буду. Кроме себя. Сама во всем виновата. Интересно вот только как это у других женщин бывает, что мужчина тебе и опора, и поддержка, и уверенность в завтрашнем дне. Или это только сказки такие напридумывали. А на самом деле нет ничего.

Ленка рывком подняла свой бокал и осушила его.

Марты больше не было. Елена Александровна сначала удивилась. Потом, как всегда, посмотрела под столом, за шкафами, даже не поленилась из кухни выйти и поискать за дверью. Вот дрянь! сказала она вслух и пнула со злости стул. Опять пропала. Только разговоришься с ней сразу испаряется, сволочь. Тоже слышать ничего не хочет! Она болезненно вздохнула. Вернулась на место, горько ухмыльнулась сама себе. Убрала со стола посуду, пустой бокал, положила тарелку с сыром в холодильник. Пошла в ванную комнату, чуть пошатываясь. В голове гудело, и это было хорошо: не так резко ощущалась привычная головная боль.

Она включила свет над зеркалом и стала всматриваться в свое лицо. Уже с заметными глубокими морщинами на лбу, уже с синими мешками под глазами что днем, что ночью, уже с бесцветными пересохшими губами. Не на что больше надеяться. Нет никого, чтобы жить. Она согнулась пополам и провалилась в мучительное ощущение одиночества, которое грызло, поедало и раздирало ее изнутри.